Моя дорогая Юкио,
Если ты это читаешь - значит я уже далеко,
Значит уже отвалились шасси
И я отдал честь солнцу,
Пролетая над последним городом,
Значит в последний раз
Я любуюсь водой океана сквозь фюзеляж,
Слушаю как ровно дышит мотор.
Знай, что к закату я уже буду героем,
В одиночку потопившим линкор.
Не плачь обо мне.
Моя нежность цветками роз спустится,
Как только растает снег.
Обещаю,
Она будет падать прямо тебе в ладони
И ты, улыбаясь весне, будешь знать,
Что я попал в рай для мертвых летчиков,
Что мятежность моя успокоена,
Что род мой покроют великой славой,
А значит снят со всех счетчиков.
Гордись мной,
Ведь гибели больше своей страны
Могут желать лишь змеи,
Не принявшие ее истины,
Смотрящие на флаг без гордости за отцов,
Наблюдающие, как от восходящего солнца
Остается лишь обугленный остов,
Не позволяющие себе роскошь жить,
Засыпать без ненависти,
Без желания направить штурвал 
И разбить себя о серые облака Запада.
Что если не повезло взорвать,
То хотя бы винтом поцарапать
Блестящую палубу,
Посеять хаос в их белоснежных улыбках,
Чтобы одно название "Окинава"
Сеяло в их сытые души страх.
Падать...
Падать, смотря прямо в их голубые глаза,
Видеть, как мимо проносится вся их жизнь,
Как секунда их превращается в целые сутки.
И, наконец, умереть с мыслью,
Что оставляешь своим сыновьям,
Что-то кроме потрепанной летной куртки.
И во мне это есть.
И я надеюсь, что ты поймешь все правильно,
Как ты умеешь.
Поймешь, что любишь меня за то,
Что я не мог поступить по-другому.
Поймешь, что я уже далеко,
Что уже отвалились шасси,
И я отдал честь солнцу,
Пролетая над последним городом...