всегда тесно в парафиновых стенах периферии,
осенью недостаток эндорфина, эйфории.
нет возможности ускорения процесса, сложно 
для передышки тихий порт настичь для сброса стресса.

меня нет в прессе и нет под десятитонным прессом.
который сгладил бы морщины без лишней пыли и треска.
музыка - кухонный комбайн, не банальная понторезка.
для культуры туристов - бред, но туристам нет места.

вроде не ба-лО-ван, и не болван. волевой - не волевой,
но не загипнотизирована голова. мой прием.
до кончиков ногтей пропитан жаждой быть фаворитом,
но что-то габаритное сверху "черт с тобой" говорит там.

включат фонари, где-то там зазвенят стопари,
я слова высосав из пальца, компу часы подарив,
маленький мир смоделировав и разгромив,
пойму, что некто сверху льёт дождем на планы мои.

и я бы испытывал судьбу, требовал шанс.
не подавив свой внутренний бунт годовалого малыша.
просил бы ляльку обратно, будто у старшего брата,
как псих добивался бы халата у лаборанта.

"вам пора" - на станции говорящие столбы,
но я ещё не сделал то, после чего меня нельзя забыть.
я вооружаюсь игнором против толпы, 
стало быть, это лучший щит против пальбы.
 [bad word] кто-то сверху следит, меня достал он.
портит всё со своим ржавым оскалом.
высота дурманила, кружила, ласкала, 
но я не дал себе шанса разбиться фужером о скалы.

2)
ты услышишь мой голос лишь из сломаного мафона,
найдешь отпечатки на рукоятке микрофона.
в капюшоне балахона - я грязный динго,
оставлю след в сознании протектором ботинка.