Ай да не близко от города, не далёко же,
Не далёко от Киева — за д(ы)венадцеть-то вёрст,
Там жили на заставы бог̇атыри,
Каравулили-хранили стольнёй Киев(ы)-гра.
Не видали они не конного, не пешого,
Не прохожого они да не проеж(ы)жог̇о,
Да не серой-от волк тут не прорыс(ы)кивал,
Да не чёрной мед(ы)ведь там не пробеги(э)вал.

Вот вставает старой да поутру рано,
Да выходит старой дак вон на вулецу,
Да берёт-де старой подзорну трубоч(и)ку,
Он смотрит под сторону под юж(ы)ную —
Кабы там-де стоят да лесы тём(ы)ныя;
Он смотрит под сторону под запад(и)ню —
Кабы там-де стоят горы ледяны(э)я;
Он смотрит под сторону под север(ы)ну —
Кабы там-де стоит да морё синёё;
Он смотрит под сторону восточ(и)ную —
Кабы там-де стоит да полё чыс(ы)тоё.

Не туман, видит, в поле колыба(э)тце,
Видит: ездит бог̇атырь забав(ы)ляитце —
Он кверьху-то стрелочку пострели(э)ват,
На сыру землю стрелку не урани(э)ват,
На лету ету стрелочку подхваты(э)ват,
На одном-то колени дёржыт цер(ь)нел(и)ниц(и)ку,
На втором-то колени дёржыт гума(о)жоц(и)ку,
Да и пишот бог̇а́тырь скору грамот(ы)ку.

Подъежжает бог̇атырь ко белу шат(ы)ру,
Да подбросил он грамотку старому казаку.
Да берёт-де старой да ету грамот(ы)ку,
Да заходит старой дак во белой(и) шатёр,
Зарявел-закрычал он громким голосом:

«Уж как не времё спать, да нам пора с(ы)тавать,
От великого сону пробужа(о)ти(э)ся,
От великой хмелинки просыпа(о)ти(э)ся!»
Скоцили ребята на резвы ноги,
Умывались они все ключевой(и) водой,
Утирались они все полотя(о)ныш(ы)ком.

Вот стал тут цитать да старый грамот(ы)ку:
«Уж я еду где к вам да в стольнёй Киев(ы)-град,
Я греметь-шурмовать у вас в стольнём(ы) Киеви,
Стара казака да я под(ы) меч(и) склоню,
А белой ваш шатёр(ы) да я на дым(ы) спу(о)щу,
А святу ваши иконы на поплав воды спущу,
А молоду яго кнегину за себя воз(и)му,
А Добрыню Микитичя — во писари,
А Олёшу Поповиця — во коню(о)хи,
Кабы Мишки Торопанишку цяшки-ложки ему мыть,
Цяшки-ложки йде мыть, да поварёноч(и)ки».

Вот и (в)стал тут старой ребят выспр(о)ши(э)вать:
«Да кого же мы пошлём да во чысто полё,
Во чысто полё пошлём да за бог̇аты(э)рём?
Послать бы нам(ы) Мишку Торопаниш(ы)ка —
У нас Мишка-та роду торопливого,
Заневид потерят свою буйну голову.
А пошлём лучше Добрынюшку Мекити(э)чя —
А Добрыня-та роду да у нас(ы) веж(ы)ливого,
Он сумеет с бог̇атырём-то съехатце,
Он сумеет бог̇атырю ведь чес(и) воздать».

Вот стал тут Добрынюшка срежати(э)ся,
Вот и стал тут Никитичь сподобляти(э)ся.
Да уздали-седлали коня доб(ы)рого —
Да не видели, Доб(ы)рыня как на коня ког(ы)да вскочил,
А увидели: Добрыня в стремена с(ы)ту(о)пил,
Да увидели: в чыстом поле курева с(ы)тоит,
Курева где стоит, да дым стол(ы)бом(ы) валит,
У коня из копыт да искры сып(ы)лю(о)тце,
А хвост-от трубачкой завива(о)и(э)тце.

Полетел тут Добрыня во чысто полё,
Подъежжает Добрыня ко бог̇аты(э)рю,
Заревел тут Добрыня во перьвой(и) након:
«Ах ты русской бог̇атырь — поворот(ы) даёшь,
А не русской бог̇атырь — да я напус держу!»
А на ето бог̇атырь не ослушал(ы)сэ.
Заревел тут Добрыня во второй(и) након:
«Ах ты летишь, ворона пустопёрая,
Ах ты летишь, сорока загумён(ы)ная,
Ах ты, видно, нас, бог̇атырей, нецем(ы) зовёшь!»

А на ето Сокольник поворот(ы)даёт.
Налетел тут то Сокольник(ы) на Добрынюш(и)ку,
Да схватил он Добрыню со доб(ы)ра коня,
Да бросил(ы)его да на сыру зем(е)лю,
Да и дал ему-<по жопы>-то два тяпы(э)ша,
Да прибавил ему два олабы(э)ша,
Посадил его назад да на добра коня:
«Поезжай ты назад да во белой(и) шатёр
Да скажи старику от меня низкой(и) пок(ы)лон,
Да пускай вами, говном, не заменя(о)и(э)тце
Самому ему со мной да не поправитсэ!»

Видят: едёт Добрыня не по-старому,
А конь-то бежит да не по-преж(ы)ному,
Повеся он держит да буйну голову,
Потопя он держит да