Ты сначала был такой смешливый
И такой активный, говорливый:
Всё тебя вставляло, все смешило —
Голуби, коты, [bad word]  машины.
Но чуть ещё расширилось сознанье,
И вдруг перекосило мирозданье:
Мысли расползаются, как черви,
Топот кошки действует на нервы.
И шугняк пробил, и не укрыться,
И смешной шайтан в окно стучится.
Ведь учила мама тебя, гада:
«Не кури траву, сынок, не надо!»

Не кури траву,
Не кури траву,
Не кури траву,
Не кури траву,
Ой, не надо, не кури траву!

Пушкин Гоголю писал: «Ах, милый Коля!
Как там в Риме? Всё покой да воля?
А я вчера, признаться, выпил лишку,
Почитал Наташе твою книжку.
Ведьмы, вурдалаки, гномы, черти…
Напугал жену до полусмерти!
Впечатление такое, между нами,
Что ты писал всё это в Амстердаме.
А вещь про нос майора Ковалёва —
Это ж клиника, дружище, право слово!
Чуть не родила жена с испуга!
В общем, я прошу тебя как друга:

Не кури траву,
Не кури траву,
Не кури траву,
Не кури траву,
Ой, не надо, не кури траву!»

Выступал вчера Большой Начальник,
Повторял всё: «Нам ли быть в печали?
Мы того и этого достигли!
Фигли плакать, жаловаться фигли?
Дети в школе, старики в почёте,
Деньги в банке, шлюхи на учёте.
Скоро мы построим пирамиды,
Разобьём сады Семирамиды.
Что вам надо, гады? Колоннады?
Пожалуйста!
Песни, пляски и Олимпиады!
Всё так мощно, громко, грандиозно…»
Хочется сказать ему серьёзно:

Не кури траву,
Не кури траву,
Не кури траву,
Не кури траву,
Ой, не надо, не кури траву!

Все вместе!

Не кури траву,
Не кури траву,
Не кури траву,
Не кури траву,
Ой, не надо, не кури траву!