Чёрный город зовёт лабиринтами крыш,
расширяя до боли зрачки фонарей.   
Ты срываешься в ночь и, как в пропасть, летишь,
сквозь стекло и огонь устремляясь за ней.

Так тиха её радость, и нежность лица
в светлом взгляде такую хранит чистоту,
что готов ты молиться её небесам
и за ней из-под ног целовать пустоту.

Ave, Maria!
Ave, Maria!
Ave, Maria!

Она смотрит с улыбкой на город ночной:
ей открыты все тайны на вечность вокруг,
и, одетая светом, парит над землёй,
не заметив с мольбою протянутых рук.
 
Ave, Maria!