Не умеешь ты, туземец, отдохнуть по-людски.
И по плану вроде всё, а некстати.
То и дело что-нибудь чему-нибудь вопреки,
а в результате вдрызг и на куски.

Вчера, допустим,
и фамильную ты бронзу к рукавам приклепал,
и за вход предусмотрел сторублёвку.
А в троллейбусе сомлел, остановку проспал
и в Третьяковку снова не попал.

Не тебя вчера на целых полтора этажа
от глубин, где гардероб и буфет,
возвела в итоге мадемуазель Наташа,
экскурсовод-искусствовед.
(Моргнёт и звёзды гаснут...)

Хорошо, на этот раз не чересчур оплошал -
к замминистра на ковёр не потянут.
Сам плоды себе внушил, сам вкусить помешал
и сам обманут, ибо предвкушал.
(Ума палата...)

В мелодраме с первых кадров знаешь, кто негодяй,
в детективе раньше всех шайку вяжешь.
Но вне кадра в чём подвох и от кого нагоняй,
не предукажешь, даже не гадай.

А коль скоро апперцепция в тебе не черства
и тоскует от бесчинств и кощунств,
то на самый крайний край в аптечке есть вещества,
поел веществ - упал без чувств.

Шелестят секунды: пять, четыре, три, две, одна.
А куда и почему стрелка скачет -
не твоей бы в то вникать голове, но она
слезами плачет, хочет быть умна.
(- Семён Семёныч!..)

Вот и водит не тебя по этажам Натали,
а того же, например, замминистра.
И манжеты лишь постольку на тебе не в пыли,
поскольку быстро подняты с земли.

Без прогноза перспектива - ещё тот каламбур,
а с прогнозом - ещё тот анекдот.
Всё рифмуется по принципу "l'amour" и "toujours".
Подвоха нет. А рифма врёт.

Ты как встанешь утром завтра с той ноги, что правей,
снова запонки свои, обе штуки,
едким щёлоком промой, да смотри, не пролей,
уж ладно брюки, руки пожалей
(и ноги тоже).

Но в троллейбусе не думай, что вкусишь от плодов:
где блистала Натали - место пусто.
Завтра смена не её - будь готов и суров,
зато в искусство вникнешь будь здоров.

Как сказал на выпускном одном балу тамада,
в прошлом тренер по борьбе айкидо,
можно стать и после аута бойцом хоть куда.
Конечно да. Но лучше до.
(А то обидно очень).

2008