Он мог часами смотреть на огни,
У ног столицы, одетой в платье 
Вечерних и ярких фонарных книг,
И думать о ней, как о сказочном счастье.

Он долго не мог по ночам уснуть,
И стоял у окна, не ложась в кровать,
И с неба он ей бы достал луну,
Если б знал, как ее позвать.

Она могла вечность смотреть на мосты
У ног благородного Санкт-Петербурга,
Разбитого черной чертой воды,
И слушать его, будто лучшего друга.

Она не могла допоздна уснуть,
И смотрела в окно, завернувшись в ночь.
Она так хотела достать Луну,
Но никто ей не мог помочь!

Один волшебник сидел и скучал,
Средь пыльных чудес на своем чердаке.
И в одном из волшебных своих зеркал
Он увидел историю о чудаке.

И долго не мог ничего понять,
Чесал в затылке, и пил коньяк -
Хотелось ему чудака занять.
И волшебник вдруг понял, как:

Вечность ничего не стоит,
Если эти двое по одному!
Небо было бы довольно,
Если б эти двое сняли луну!

И он оказался напротив окна,
У которого молча сидела она,
И в руках у него серебрилась луна,
И она поняла, что уже не одна.

Они долго, обнявшись, стояли внизу,
И плакали, глядя на лунный свет.
И волшебник вдруг тоже смахнул слезу,
Как хороший ее сосед!

Ведь вечность ничего не стоит,
Если эти двое - по одному!
Небо было так довольно,
Тем, что эти двое сняли луну...