Когда якоря мы подняли и отошли от причала, 
усталые волны стонали, отчаянно чайка кричала. 
И ветер, ворчливый попутчик, у борта рыдал завывая,
и плакал пехотный поручик, от злости погоны срывая...

Припев:
Как закрою глаза, снова вижу: 
пепел, кровь и родного мустанга... 
Но летит, всё летит над Парижем 
эмигрантское грустное танго.

Мы свои ордена пропиваем, а потом в кабаках мелем ересь. 
Но ещё кителя надеваем, как будто на что-то надеясь. 
Только мне по ночам нет, не ивы, шелестят беспокойно ветвями, 
- это стонут в Суданском заливе десять тысяч утопленных вами!

Припев.

Мы бездарны, согласен, но всё же, как-никак мы - частица России!
Почему ж на душе так тревожно за её бесконечные сини? 
Вы же сами себе отомстите, захлебнувшись своею же кровью. 
Ну а нас, если можно, простите. Нам дожить бы теперь с этой болью!

Припев.