проглатываю снова. я с больным горлом тут, 
очертания города в уголках фото, пломбы 
и холод в локтях и по рёбрам. 
полусгнившие люди в метро, сообщения 
всплывают по каплям из труб, как и в ванной. 
забыли про завтраки и завидно тем, кто сейчас не один.
прощай лишь до завтра. 
я пройду по замёрзшим подъездам и лифтам рисованным,
с антрисолей слой пыли сниму, вспомню прошлое,
в извести, белое, ностальгируй в холодном лесу. 
что-то тошно, но точно не трачу я попусту время.
пересилить себя и найти всё внутри.
вместе с ней и под деревом, хоть в снегопаде,
хоть и осенью в тёплые светлые дни,
твои мысли в подушке/по венам ручьями. 
я рисую тебя каждый завтрак на зеркале,
завожу разговоры про старые вещи смешные,
как дела ты даже не знаешь, 
тебе не интересны остатки/другие.
ты рисуешь по коже порезами крики,
тонким лезвием в ванной руками всплывая.
я в карманах билет не оставил счастливый.
у меня как и в шахматах сотня-другая,
продуманных и заранее сложенных, хитрых ходов.
на изломах в городах с вокзалами, где 
в замесе, среди поездов, мы с тобой, 
и вне планов.
ищем пути эскалаторов, 
или чаи гоняем в еврокафе по холодным дням,
где в прокуренных помещениях никогда не бывает ветер,
только снег у подъездов лежит по часам.
по прокатанным щётками в маркетах полках
или пыльными тросами лифтов в панельках, 
мы не верим ни в бога, ни в солнце,
и в плохие минуты мы руки бросаем не к небу.
хоть и крестики носим, не верим, конечно,
ничего нет плохого, то лишь украшение
средь грязи и скомканных стопок бумаги
утешение в уничтожении.
убивай не себя, не меня, если можно.
убивай лишь плохое, как смотришь, конечно.
наше время не вечно. 
я стекаю по стенкам и в каплях по крови
у тебя я усну на коленках.