Осталось метров пятьдесят, и вот уже порог.
 Сюда я больше не ходок, я дал себе зарок.
 Зачем я вовремя не слез! Назад дороги нет...
 И я надул, что было сил спасательный жилет!

 А там, за порогом, на самой высоте
 Сидят, свесив ноги, довольные те,
 Кто с фотоаппаратами готовится снимать,
 Как будем мы корячиться и маму вспоминать.

 Перед порогом тишина, спокойствие и штиль,
 А за порогом из воды торчит огромный шпиль,
 В теснине мечется поток, как будто прокажен,
 И берег этою водой ужасно искажен.

 А там, за порогом, на самой высоте
 Сидят, свесив ноги, довольные те,
 Кто с фотоаппаратами готовится снимать,
 Как будем мы корячиться и маму вспоминать.

 Тут лоцман крикнул: "Влево нос, повороти корму".
 Я в гребь вцепился, словно пес, аж хрустнула она.
 А он орет: "Давай-давай, давай коль жить охота!"
 Плот закачался на волнах, и началась работа.

 А там, за порогом, на самой высоте
 Сидят, свесив ноги, довольные те,
 Кто с фотоаппаратами готовится снимать,
 Как будем мы корячиться и маму вспоминать.

 Но сколько лоцман ни орал, нас вынесло на шпиль.
 И, несмотря на весь аврал, плот сделал оверкиль.
 Я раз глотнул, потом ещё, потом разок-другой
 И очутился под плотом с моим товарищом.

 А там, за порогом, на самой высоте
 Сидят, свесив ноги, довольные те,
 Кто с фотоаппаратами готовится снимать,
 Как будем мы корячиться и маму вспоминать.

 Очнулся я, а надо мной как крышка гроба плот.
 Хотел пробить его ногой, потом - наоборот,
 Потом, собрал остатки сил, ведь я уже устал,
 И головой пробил настил (Какой же гад его мостил!) и небо увидал.

 А там, над порогом, на самой высоте
 Увидел я счастливчиков, а те в суете,
 По берегу мечутся, готовятся снимать,
 Картинка получается... Без мата не сказать!
 (не сплавляйтесь на плотах)