Идут белые снеги, 
как по нитке скользя... 
Жить и жить бы на свете, 
но, наверно, нельзя. 

Чьи-то души бесследно, 
растворяясь вдали, 
словно белые снеги, 
идут в небо с земли. 

Идут белые снеги... 
И я тоже уйду. 
Не печалюсь о смерти 
и бессмертья не жду. 

Я не верую в чудо. 
Я не снег, не звезда, 
и я больше не буду 
никогда, никогда. 

И я думаю, грешный, - 
ну, а кем же я был, 
что я в жизни поспешной 
больше жизни любил? 

А любил я Россию 
всею кровью, хребтом - 
её реки в разливе 
и когда подо льдом, 

дух её пятистенок, 
дух её сосняков, 
её Пушкина, Стеньку 
и её стариков. 

Если было несладко, 
я не шибко тужил. 
Пусть я прожил нескладно - 
для России я жил. 

И надеждою маюсь 
(полный тайных тревог), 
что хоть малую малость 
я России помог. 

Пусть она позабудет 
про меня без труда, 
только пусть она будет 
навсегда, навсегда. 

Идут белые снеги, 
как во все времена, 
как при Пушкине, Стеньке 
и как после меня. 

Идут снеги большие, 
аж до боли светлы, 
и мои, и чужие 
заметая следы... 

Быть бессмертным не в силе, 
но надежда моя: 
если будет Россия, 
значит, буду и я. 

1965