Утро беспокойное... 
колет, ожидание радости - от нее некая боль в груди. 
любовь двоих. Любовь вдвое сильная. 
Сила чувства их внутри что то таит. 
Он отвозил ее в роддом, где потертые фронтоны 
неба текли кусками картона.
Так долго минуты длились, кусая, 
Когда же появятся на свет новые глаза: 
одни карие, другие - зеленые. 
Натрубили тревоги на стенах серенами сонными. 
Она уже в палате была в белом. 
Тело в черном кто-то рядом обводил контуры мелом. 
Он представлял ее ангелом кротким, 
который все выдержит, который был соткан из веры. 
Он возносил ее к небесным аркам, 
он представлял их четверых в залитом светом парке.

..один у входа спиной видел 
искаженные тени выхода на стене. 
Они у входа спиной видели 
искаженные тени выхода на стене...

Что то билось о семье, но некая боль
в груди давила ангела к земле. 
В глазах не слезы, в глазах - неоткрытые глаза - 
одни зеленые.. другие..другие.. другие карие, 
Их не сделать ярче никак. 
Она потеряла детей, своих мальчиков. 
Зря вязала носочки, зря отправилась ввысь, 
зря вязала их детские надежды о выходе в жизнь. 
А пятна грусти не отмывались и дальше... 
Ее мысли уже не существовали. 
Она легла на пол, сжала одной рукой колени, 
другой висок, выдавила пулю и замедление.. 
замедление... замедление.. 
Резко дернув, распутав узлы петель, 
разукрасила бесцветное красным, обняв своих детей. 
И краски в стоны его смешались. 
Даже в акварели не ожидалось такое разнообразие сажи. 
Кажется, чешуя на ладонях или ступни ног недопоняты стонут. 
Он их вчера разбил по дороге бежал, босой... 
Бросок до края мира не столь простой.. 
"Я ненавижу тебя!" - он прокричал, застрелив зеркало. 
В осколках что то мелко меркло. 
Полез на дерево, думал, достанет до неба опять, 
но не нашел.. Значит, завтра будет копать. 
Треск надежд, в сундуках с шарфами. 
Золотом основывать на пустом поводы. 
Он сошел... на нет, как и они все, но остался один, 
кто вне ниток, окружности основ, 
и внутри уже сидела пуля, гибкая и безусловная.

..один у входа спиной видел 
искаженные тени выхода на стене. 
Они у входа спиной видели 
искаженные тени выхода на стене...

Тротуары снаружи стояли монотонно.. 
Он целовал стойку бара, опять пил. 
Потом расскажи мне коктейль историю о том, 
как ты стал собой, расскажи, как умер джин. 
И сколько всадили в него приправ, 
чтоб так крепко брало с одного глотка? 
Теперь тебе приходится исполнять мои желания, 
сшивая бинты, что кажется: оживают. 
Он размышлял, кем же он стал и кем уже не станет - 
кусочком лимона на ободке стакана, 
либо однородной жидкостью кайфовой массы 
на обочиная узловой трассы. 
"Да пофигу кем, все равно один," - подумал он, 
к утру став белым ангелом Пьеро. 
Лежал, обнявши колени. Еле дыша из-за лекарств, 
совсем один в здании с гибкими стенами ...