У самого экватора, в портовом кабаке
Слоняется мотив дореволюционный.
И два десятка слов на русском языке
По нотам совершают в Россию моционы.

В разноязычном кашельном дыму
Скрипач – седеющий повеса.
Он верен городу родному своему,
А потому, а потому
Он через раз играет, через раз играет, через раз играет: «Ах, Одесса!»

К любой портовой девочке, любому моряку,
Когда нахлынет грусть или изменит память,
Цепляется мотив к любому языку,
И после слова «ах!..» свой город можно вставить.

Но вот фрегат взял ветер на корму
И в море – с новым интересом.
Он верен городу родному своему,
А потому, а потому
Играет парусом и флагом, парусом и флагом, парусом и флагом: «Ах, Одесса!»

За талеры, за доллары, за фунты – не рубли! –
На тысячи манер играть горазды струны.
И лишь в один манер про краешек земли,
Куда закрыли путь, лет прожитых буруны.

Хранит смычок их целую суму –
Блатных куплетов старого замеса.
Он верен городу родному своему,
А потому, а потому
Играет вечное, как море, вечное, как море, вечное, как море: «Ах, Одесса!»

Хранит смычок их целую суму –
Блатных куплетов старого замеса.
Он верен городу родному своему,
А почему, а потому
Играет вечное, как море, вечное, как море, вечное, как море: «Ах, Одесса!»
Вечное, как море, вечное, как море, вечное, как море: «Ах, Одесса!»