Жизнь снова кидает прямо на батут,
Из нас двоих пока что терпит лишь бумага тут.
Легко запутаться в бессмысленных минутах,
Те, кто осуждает, никогда не знали, как бывает круто.
Я соберу так чемодан, не говоря ни слова,
Кто хочет - делает, все остальные - ищут повод.
Кто может видеть, давно уже не друг слепому,
И вряд ли безразличного вдруг позовут на помощь.
И если есть лечение, то вряд ли панацея,
Если за правду - хороши любые цели.
Кто ничего не просил - подарка не оценит,
Тем, кому нечего сказать - места нет на сцене.

Мой дом тут, у реки, вдоль, поперёк и вопреки,
Чуть выше города крыши, любовь да синяки.
Накинут капюшон, всего один звонок друзьям,
Ну, ты только прикинь - кому-то так нельзя.

Я тебе попозже чуть наберу,
Не скучай, не грусти, чисто уруру.
Этот май мне всё больше по нутру,
Всё будет круто, ну, чисто уруру.

Записанные строчки легко ложатся в бит,
Даже когда знобит, даже когда забито.
Набережная моя, даже когда чужая,
Я ведь знаю, как она всегда бывает.
Я ведь знаю, что... 
Верить нельзя даже себе,
А уж другим тем более.
Любой каприз за ваш зелёный стольник,
И за столик.
Так не подходит нам, по крайней мере мне.
Я тут за жизнь пою не для того, чтоб быть в цене.
И хватит тратить нервы, сохраняй настрой,
Эй, люди новой волны - крепче держим строй!
Ведь ты родился не для того, чтоб быть послушным,
А я пою всё это только ради, потому что...

Мой дом тут, у реки, вдоль, поперёк и вопреки,
Чуть выше города крыши, любовь да синяки.
Накинут капюшон, всего один звонок друзьям,
Ну, ты только прикинь - кому-то так нельзя.

Я тебе попозже чуть наберу,
Не скучай, не грусти, чисто уруру.
Этот май мне всё больше по нутру,
Всё будет круто, ну, чисто уруру.