Ах, я, точно тополь, рос,
И был неказист и прост,
Склонялся от бурь и гроз,
В ветрах шелестел.
С годами листву менял,
Молился ночным теням,
И ливень, омыв меня,
На кроне моей блестел.
И образы чистых дум
Сквозь мой многолистный шум 
Вплетались в ничей туман
И в юных очей дурман.
Мела за зимой зима,
Но все-таки два клейма
Однажды в конце весны
На ствол мой нанесены.
Отметиной странной лет
Мне кажется первый след,
Да там и следа-то нет,
А просто рубец.
Хотели срубить - но кто-
то молвил: "Пускай живет".
Остался рубец - ну вот,
А я на земле жилец.
Но там еще слез следы -
О, это печать беды.
Здесь кто-то рыдал во тьме,
Виском прислонять ко мне.
Ту боль на моей груди
Отмыть не могли дожди,
И образы мрачных дум
Все чаще мне шли на ум.
Я их, точно в ночь листву,
Швырял одиночеству
И долго морочил двух
Влюбленных людей.
И двое людей ушли,
И что-то в себе сожгли,
А ветер шумел вдали,
Не трогал моих ветвей.
Да, я, точно тополь, рос,
Но отяжелел от рос,
Меня не смогли срубить,
А я не помог любить.
Я зелен бывал и сер,
Оглядывал скверный сквер,
А видел лишь мох, мох, мох,
И медленно сох, сох, сох...