В Государстве моём, в Тридесятом моём
Проживаю я жизнью контуженный.
Я готов воровать, я бы вышел с дубьём,
Но боюсь. И поэтому труженик.

Нас таких до хрена. И выходит, что мы -
Для соседей ядрёная сила.
Если завтра война – подождём до зимы
И возьмём супостата на вилы.

Исторически мы - несчастливый народ.
Что не царь – то масон из Германии.
То курить заставляет, то земли пропьёт,
То грозит нам свобод обрезанием.

То, что нас до сих пор душит пьяный угар
В лопухах европейских обочин,
Мы ещё обвиняем монголо-татар.
Но уже сомневаемся очень.

Эх, крапива-бузина, 
Сельдерей-петрушка!
У китайцев – Царь-Стена, 
А у нас – Царь-Пушка!

Мы богаты на корни. Но наши вершки
Почему-то всегда загибаются.
И собрать урожаю большие мешки
Нипочём у нас не получается.

Если кто-то из нас оторвался от масс
И засел за высоким забором,
Мы догоним его. Мы дадим ему в глаз.
И покроет позором с «пробором»!

Эх, крапива-лебеда, 
Черемша с укропом...
Уходили в Господа,
А пришли в холопы...

Мы общинным умом воедино крепки.
Опосля понимаем как надобно.
Потому наши планы всегда далеки,
Но в последствии всё-таки пагубны...

Представление наше о вольном житье,
Как статьи Уголовного Права.
Потому-то сознанье томит бытие
С национал-большевитской приправой.

Эх, крапива-лебеда!
Не томи мне душу...
Получилось, как всегда,
А хотелось - лучше!

Эх, раз! Да ещё раз!
Да ещё много-много раз!
Эх, раз! Ещё раз!
Да ещё много-много раз!