Язык булыжника мне голубя понятней,
 Здесь камни - голуби, дома как голубятни,
 И светлым ручейком течет рассказ подков
 По звучным мостовым прабабки городов.
 Здесь толпы детские - событий попрошайки,
 Парижских воробьев испуганные стайки -
 Клевали наскоро крупу свинцовых крох -
 Фригийской бабушкой рассыпанный горох,
 И в памяти живет плетеная корзинка,
 И в воздухе плывет забытая коринка,
 И тесные дома - зубов молочных ряд
 На деснах старческих - как близнецы стоят.
 Здесь клички месяцам давали, как котятам,
 А молоко и кровь давали нежным львятам;
 А подрастут они - то разве года два
 Держалась на плечах большая голова!
 Большеголовые там руки поднимали
 И клятвой на песке как яблоком играли.
 Мне трудно говорить: не видел ничего,
 Но все-таки скажу, - я помню одного,
 Он лапу поднимал, как огненную розу,
 И, как ребенок, всем показывал занозу.
 Его не слушали: смеялись кучера,
 И грызла яблоки, с шарманкой, детвора;
 Афиши клеили, и ставили капканы,
 И пели песенки, и жарили каштаны,
 И светлой улицей, как просекой прямой,
 Летели лошади из зелени густой.