Чтоб позабыть печаль и дать душе согреться,
Вы воскресите древний дух эпикурейства
И, умоляю вас, не слушайте аскета,
Который учит: наслажденье - это грех.
Нам надо лечь вокруг стола в красивых позах,
По кругу - чашу с лепестками чайной розы,
И слово дать благословенному поэту,
Пусть пояснит, насколько прав был древний грек.

Любое чувство, в нас возникшее, священно,
Когда его не доводить до пресыщенья,
Когда ему ни в чем не создавать преграды,
Когда постичь: не только вкусом сладок плод -
В нем аромат и легкость головокруженья,
В его срывании - изящество движенья,
И все, чем души наши сказочно богаты,
Тогда свободно проникает в нашу плоть.

И мудрость светится, как голая коленка,
И наслажденье не в цветах, а в их оттенках,
Не в обнаженности - в отточенности чувства,
Так от картины отличается эскиз.
И жизнь меняется легко, в одно мгновенье,
И сразу похоть обернется вдохновеньем,
И грех возводится на уровень искусства
Так, что художники хватаются за кисть.
И мы ложимся вкруг стола в красивых позах,
И в чаше плавают бутоны чайной розы,
Ну и конечно же не слушаем аскета:
Он не оценит прелесть линий и фигур.
И этот пир не превратится в вакханалью -
Он идеален, потому и нереален.
Ну а все то, что мог бы нам поэт поведать,
Давным-давно поведал миру Эпикур.

И мы, поняв в своем движенье по спирали,
Что красота превыше всяческой морали
(Ее, хотя бы отдаленное явленье
Нас окрыляет и уносит в высоту).
Увы, привыкли к меду только с ложкой дегтя
И любим близость неукушенного локтя.
И заключенье таково, что, к сожаленью,
Мы слишком поздно понимаем красоту.