Ты будешь только строчкой из тысячи имен,
Кого похоронили, но кто не погребен.
Кого уже не ищут, ведь некого искать
И если кто надеется, то это только мать
Надеется, разыщется, сынок ее родной
Пусть даже покалеченный, но все-таки живой.
И траур не наденет и дочкам запретит,
Но все в округе знают: душа ее болит.

По тюрьмам и по фильтрам искать тебя начнет,
А после будет плакать все ночи на пролет.
И будет с фотографией у стен тюрьмы стоять
И каждому кто вырвался вопросы задавать :
Не видели? Не знаете? Нет, он не воевал
Ушел и не вернулся. Пол года как пропал.
Смотри вот фотографии. Вот профиль, тут в анфас...
Нет, деца, не припомню... Там много было нас...

А матерям он скажет: где дальний перегон
Туда скорей идите, там с трупами вагон.
Охране дайте денег, у них закон простой:
Тут все имеет цену и мертвый и живой.
Я тут всего неделю, а кажется, что век.
Пол-года? Нет, не выдержит. Не сможет человек
Я думал, что не выживу и начал смерти ждать,
Но выкупили быстро и надо долг отдать.

И тем кто денег занял, и тем кто разыскал
И тем... Кто вечерами огнем меня пытал!
Кто бил меня железом, в азарте словно зверь!
Да так, что инвалидом я сделался теперь!
А этот долг кровавый сполна им всем верну,
Но даже после этого спокойно не усну.
Я вышел но остались там тысячи других.
И многие не выживут... Я помнить буду их.

А вы своих ищите пусть вам поможет БОГ.
Ни кто не умирает быстрей, чем выйдет срок
И в туже ночь, дав взятку, она в вагон зашла
И до утра искала, но сына не нашла...
А утром с фотографией у стен тюрьмы стоит:
Я знаю что живой он. Мне сердце говорит.
Еще через пол-года, в овраге у реки
Большую яму с мертвыми разрыли пастухи
Пытались по одежде кого нибудь узнать,
Но так и не узнали. Решили закопать.
Потом прочли молитву, за тех кто там лежал
За тех, о ком написано, что без вести пропал.