Я не люблю фатального исхода,
Поэтому об этом не пою.
Я не люблю любое время года,
В которое я песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и ещё -
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда без смысла бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу
Или, - когда всё время против шерсти,
Или, - когда железом по стеклу.
Я не люблю восторженности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово "честь" забыто
И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилья и бессилья,
И мне не жаль распятого Христа*.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю, -
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.

* "И мне не жаль распятого Христа".
Когда Владимир спел это в доме у Любимова, Целиковская, бывшая тогда женой режиссера, сказала: "Володя, так нельзя!". Высоцкий изменил текст - "Вот только жаль распятого Христа", и с тех пор всегда пел именно в этом варианте.