Они смеются, когда я читаю.
А я подыхаю!!!
Чё-то втирают, дают прикурить,
Но разве так можно жить?
Трава, героин и всё такое,
дальние страны, любое
приветствие - в спину нож,
подлость, предательство, грязная ложь.
Я улыбаюсь, киваю, смеюсь,
готовлю сам себе - не трусь,
это пройдёт, как проходит зима,
я понимаю - схожу с ума
и жду, что услышу шаги на лестнице
- лучше бы я повесился.
Всё таки Рэдт был прав.
"- Лёха, это всё лай собак".
Даю интервью и строю рожи,
на что это, блядь, похоже?
Типа такая вот, нахуй, звезда!
Но я не хотел никогда
быть чьим-то божком или, скажем, мишенью.
Итак, я оцениваю положение
очень реально и даже пристально.
Спокойно, спокойно, спокойно -
мне все повторяют перед концертом,
но я обладаю рецептом,
автоматической ручкой и словом,
хотя не хотел ничего такого.
Я ненавижу писать стихи,
хороши они или плохи,
с матами или без -
я чувствую, что перелез
через край той реальности, что не увидишь.
Далее - тишина.