Смерть моряка речного флота
прячется в пласт прибрежной глины,
ждёт -  лишь он завершит работу - 
муссоны в море придут с долины.

Тихие баржи, юркие шхуны,
вниз плывущие по теченью, 
бьют хребта басовые струны
скрипом: "Она не будет твоею,

женщина с серебром в горле,
сердцем из белой слоновой кости.
Она давно превратилась в горе,
не дождавшись тебя в гости. 

Бросив все, что раньше имела, 
дожди хранит глубоко в теле,
волосы - Слышишь ли? - бьются медью,
рыболовецкой воют артелью...

Давай, плыви теперь за пороги,
за буруны электротурбины,
вдаль от этой своей тревоги,
от страны своей голубиной -

к золотым огням малярии,
на голос уставшей Девы Марии,
к одесским тучным туманам блёклым,  
к илу лиманов, жирных и  тёплых.

На плавники пурпурные скумбрий,
ночного ветра рваные нити,
на самую верную смерть от безумия,
черной крови, грязного спирта..."

Попросишь ласки немного, немея,
разрешенья сценки жестокой.
Может, тебе положить успеют
по монетке на каждое око.

Позже тьма набежит отовсюду,
звёздочки перестанут сниться 
и сердце непременно будет
должно будет остановиться.