В шуме листвы не слышно былой ветра силы
Реки времен теперь будут вечно пустыми.

Грядет время страха и век пастухов,
Пасущих не овец, а лютое племя волков!

Голос созвездий зовет из былых времен
Уставших героев вернуть род сородичей
к славе горящих огнем
Золотых икон.

Икон, 
Не написанных лживых, а истинных - светлых,
Убитых и почивших,
Икон, никогда не рожденных.

В лесу моем полно зверей,
И каждый со временем сходит с ума...
Забыв о небе, стремится он в норы,
Оставив дождю поливать гниющие тела.
И каждый из них видит сон про пещеру обитую золотом,
Где горит костер, и радуга для них лтшь одних.

Но дождь беспристрастен, 
Сжует он и сны этих жалких червей.
Как нянька воспитывать будет
Породу червивых детей.

И став уже взрослыми выроют норы они и уснут
Чтобы видеть все этот же сон.
А самые мокрые смешают их сны и взойдут по ним к тучам,
Застившим небосклон...

Пускай же придет тот зверь, 
Который возьмет и скомкает весь этот лес.
Растопчет деревья, сожжет гнусный дождь.

  Из гноя и грязи построит
  темницу для разума!

  И сквозь стены ненависти мрака и смрада,
  Найдет путь к свободе,
  Ведущей из этого леса к мечте!

Пускай копошатся у ног его звери в агонии дикой,
Они лишь инструмент для дороги той, которой пройдет он!
Которой пройдет, побывавший на всех болотах лесных,
Пройдет ее мертвым до самой звезды.

 И воскреснет он!
 Чтоб вернуться в пещеру все в том же лесу.
 Собирать свое золото, и капать гноящейся пеной
 На отражение неба в пруду.
И будет он так же копать себе норы,
И верить в речи почивших святых!

 Святых, ослепивших весь лес блеском своих ликов!
 Святых, оглушивших весь лес ложью своих языков!
 Святых, оторвавших руки у тех кто прозрел и пошел против них!
 Святых, закрывших тучами небо.

И будет калекой он ждать новую жертву.
Чтобы так же пожрать ее вместе со стаей пожравших прежде его,
Чтобы мертвым смельчак пробирался
Сквозь останки шедших звездной дорогой,
  Чтобы так же воскрес у звезды, и вернулся на вечную стражу,
  Ревностно чтить гнилую правду во сне.