Ну что ж, проходите, раз уж пришли вы.
Ну как там в Париже? Хотя, впрочем, мне всё равно…
Нас с мужем прижало судьбою глумливой,
И наша любовь «Лузитанией» села на дно.

Я песни плясала на сцене у базы в Рехау,
Своей красотой ослепляя командный состав.
Но пела ему лишь, künstvoll вздыхая.
И цели добилась, его главной пассией став.

Припев:
От Балтики до Адриатики
Роет окопы война.
Выручайте меня, солдатики,
Я здесь одна, совершенно одна!..

Mein Lieber очаровал меня вскоре.
Он, словно Онегин, считался в любви инвалид.
Меня ослепил он надёжнее хлора,
Меня опьянил он верней, чем иприт.

Он рукоплескал мне, стоящей на сцене,
На «Таубе» катал, на антресоли водил.
На Krieg он отправился вместе со всеми,
Катком прокатился и Рурский бассейн переплыл.

Припев.

Но он умер. А как – никто не ответит.
Хоть не лез на рожон, не прикуривал третьим,
Хоть был ГТО и повязку носил.
Его не спасли, что в писании писаны,
Все те заклинанья про «ныне и присно»,
Все кодексы чести всех воинских сил.

Он много писал, и храню я смиренно
Каждый подарок, что с фронта по почте пришёл.
Прислал мясорубку он мне из Вердена,
Из северной Польши прислал мне котёл.

Припев.

Он говорил мне, что пули отныне не дуры.
Рвут линию фронта, как поэзию рвал ваш Бодлер.
И что для Европы всего лишь акупунктура,
Для европейца, как правило, смерть.

За нотою нота, за депешей депеша
Втуне продолжат свой быстрый полёт.
Святая Мария его не утешит,
А Эрих Мария вас не отпоёт.

Припев.