Куплет 1

Когда мы уезжали было тихо, шептались шины
 Она сидела тенью в опьяненье винном
 Комнату от темноты спасали редкие машины
 Сверкающими блестками и белым платьем длинным

На стенах старые морщины, скопились стаями
 Люди на картинах, на нее смотрели злобные
 Как будто бы чего-то ждали и не засыпали
 Приняв еще тогда позиции им неудобные

На фоне серого, давно разрушенного города
 Дети с мокрыми глазами ищут свою молодость
 На рамках потускневших вовсе не осталось золота
 Зато осталось в комнатах и коридорах гордость

Распроданы последние семейные реликвии
 В шкатулках деревянных не осталось даже жемчуга
 В библиотеке пыль в себя впитали только книги
 Последняя наследница — надеется ей нечего
Ravenna

Болью пропитаны эти места
 Я уплываю незнамо куда
 Комнаты душат усталостью лет
 И больше выхода верного нет
Куплет 2

В коридорах мебель скрипит ночами
 Страшно засыпать и ежечасно просыпаться
 Умирая в ванной с мокрыми плечами
 Плача у окна со мной на веки расставаться

С сигаретой в кухне, с грязными руками
 Поправляя платье, рвет колготки ногтем
 Что теперь осталось ровом между нами?
 Эти бутерброды и бокалы с дегтем?

Отпусти ушедших, пусть уже идут спокойно
 Ты не понимаешь как забота им приноси муки
 Говорят соседи, что ты вечно чем-то не довольна
 Чувствую как держат эти стены мои руки

На картинах с краской трескались надежды
 Важные персоны в сумасшествии ломали пальцы
 Зачем она держала всех в покоях прежних?
 И покупала новые, ей это очень нравится!

Я взглядом провожал ее движения и вздохи
 Была спокойна и мила даже когда стеснялась
 Наверное она хотела скрыть меня от той эпохи
 Пока я наблюдал как к ней приходит ее старость.
Ravenna

Болью пропитаны эти места
 Я уплываю незнамо куда
 Комнаты душат усталостью лет
 И больше выхода верного нет
Куплет 3

Птицы бьются в окна, на дворе уж утро
 Ветер поднимает листья и бросает на веранду
 Она на шею нацепила вековую утварь
 Начиная двигаться, как будто ей дают команду

Все замолчали, тихо стало даже в бальном зале
 Откидывая шторы, свет пронзал ее фигуру
 Как на фотографии, которую в руках держали
 Дрожали стены, и от этого мне было дурно.

Задул сквозняк все свечи, раскрыты двери
 Растворялась в воздухе, ее уже почти не видно
 Все покидали здание с улыбкой и летели
 Опустели залы, а осталась лишь одна обида

Ее не видно, но смотрит она все же пристально
 И на себе я чувствую ее глаза огромные
 Она уж точно знает, что не по пути ей истина
 Обида временна, а годы наши очень долгие.
Ravenna

Болью пропитаны эти места
 Я уплываю незнамо куда
 Комнаты душат усталостью лет
 И больше выхода верного нет