Я не наивна, но дело, похоже не в опыте,
 Просто меняют личины с рассветами оборотни,
 Воздух царапают бледными пальцами.
 Ах, как не хочется силы утрачивать
 И на холодной земле просыпаются
 Вовсе не страшные, а даже невзрачные,
 И на холодной земле просыпаются...

 Спорить не буду с легендами или колдуньями,
 Только я не забываю свои полнолуния.
 И в зеркалах, различив отражения,
 Не замечаю оскала звериного,
 Помню я шорохи, жесты, движения
 И как житейские шоры отринула.
 Помню я шорохи, жесты, движения

 Вот потерял очертания город прилизанный,
 Вот зашумели деревья жемчужными листьями.
 В лунных лучах переплавлены заново
 Песни запретные, дикая пластика,
 В стаю под крылья огня первозданного
 Кровь повела меня властно, но ласково.
 В стаю под крылья огня первозданного

 Спит, повторяя сквозь сон бесконечную проповедь
 Мир этот пошлый, где каждый по-своему оборотень,
 Разве простят нам такое роскошество:
 Быть откровенными, злыми влюбленными.
 И обыватель с моралью расхожею
 Нянчит оружие заговоренное...
 Рад обыватель с моралью расхожею

 Разве поймет он, живущий тихонько и чистенько,
 Как может быть хороша наша лунная мистика?!
 Пусть до рассвета никто не спохватиться,
 И не подарит богине проклятия.
 Дескать, Луна, прекрати издевательства!
 Не отдавай меня в эти объятия!
 Эй ты, Луна, прекрати издевательства!

 Но не повинны не умысел не слабоумие.
 В том, что другие не помнят свои полнолуния.
 И совершенно друг другу не нужные
 Там за пределом восторга напевного
 Сонно роняют слова неуклюжие,
 Схожие с выстрелом пьяного фермера.
 Сонно роняют слова неуклюжие.

 Жить кое-как, бить ни кем, говорить с кем не попадя -
 Хуже серебряной пули для бывшего оборотня.
 Долгая память - не плюс, а лишение,
 Эту мораль сердце так и не приняло,
 Но не смотри на мое отражение,
 Не угадаешь оскала звериного...
 Эй, не смотри на мое отражение...