Стены пропитаны одиночеством, 
Завистники скоро ударят в литавры,
А я соскребаю сосредоточенно
Слои воска с выцветших канделябр.
Стакан на столе — мой товарищ двуличный,
Он роет мне яму, сбежать помогая.
И я не скажу, что мне безразлично,
Иначе б не пил, не бежал, уповая
На сказку, бесценное исцеление, 
Иллюзорную радость и день ото дня,
Не наливал бы не без сожаления,
Внутри пустой комнаты ожидая конца.
Встреть я тебя при других обстоятельствах,
Всё было бы лучше, не ныл бы в блокнот,
Весёлая маска опять издевается,
Раньше спасала, теперь только бьёт,
По сердцу, по печени, снова по сердцу,
Экий садистский замкнутый круг, 
По нему прокачусь этим пятничным вечером,
И снова сломаюсь от тех же всё рук.
Люблю повторять ошибки из прошлого,
Сочинить себе кучу разных проблем,
От этой никчёмности становится тошно,
Нет лучше компании каменных стен,
Они упрекают лишь только молчанием,
И только когда я совсем перегнул,
Всегда быстро гасят моё отчаяние,
И я вновь обратно ставлю тот стул, 
На который вставал я неоднократно,
Не для того чтобы что-то достать,
Вероятно — свихнулся, от чего — непонятно.
Порою мне хочется заорать. 
Мой двуличный товарищ давно уж разбит, 
Канделябры сломались случайно,
И стены теперь только делают вид,
Что пытаются выбить отчаянье. 
Та яма, что вырыта двуличным товарищем,
Сильнее всё манит день ото дня,
Это печально и потрясающе,
Старый воск и стакан понимали меня.