Всё теперь против нас, будто мы и креста не носили.
                          
Словно изгои мы басурманской крови.
                                  
Даже места нам нет, в ошалевшей от горя России,
                           
и Господь нас не слышит зови, не зови.

Вот уж год мы не спим, под шинелями прячем обиду
ждём холопскую пулю пониже петлиц.
Вот уж год как Тобольск отзвонил по Царю панихиду
и предали анафеме души убийц.

Им не Бог и не Царь, им не боль и не совесть.
Всё им тюрьма да ложь, да пожар до небес.
И судьба нам читать эту страшную повесть,
в воспалённых глазах матерей, да невест.

И глядят нам во след они долго в безмолвном укоре.
Как покинутый дом на дорогу из тьмы.
Отступать дальше некуда, сзади Японское море.
Здесь кончается наша Россия и мы.

В красном Питере кружится, бесится белая вьюга.
Белый иней на стенах московских церквей.
В сером небе не радости нет, не испуга.
Только скорбь Божьей матери по России моей.