На дороге пятак, руки дернулись вверх,
Кто-то плюнул в песок, покатилось шаром.
Собирать на себя, чтоб хватило на всех,
Все дороги – узлом; все узлы – топором!

Проканает и так, узел - в пыль, на войну.
Налету подхватил, унесу под крыльцо.
Не отдам никому, закопаю в углу,
Положу сверху камешек, за пазуху.

Карусель разнесло по цепочке за час,
Всех известий – пиздец, да весна началась.
Горевать - не гореть, горевать - не взрывать;
Убивать, хоронить, горевать, забывать.

Побежал, задохнулся, запнулся, упал,
Увидал белый снег сквозь бетонный забор -
Чудеса! Да как леший бродил по лесам,
Вон из рук все бросай да кидайся к дверям.

Все полы, все углы подмели языки,
Не разулся у входа - пришел ночевать,
До утра провалялся в аду да в бреду,
А к утру провалился к паршивым чертям.

С виду – ложь, с гуся кровь побежит со щеки,
Ни пропить, ни пропеть, ни слепить черепки.
Ни крестов, ни сердец - все злодейская масть;
Убивать, хоронить, горевать, забывать.

Поливает дождем первородная мысль,
Размывает дорожки - гляди, разошлись.
В темноте все - в одну, всё одно к одному,
Не мешает, другому лицу всё к лицу.

Всё к лицу подлецу, как родному отцу;
Не рассказывай, батя, и так все пройдет.
Чередой дочерей, всем – раздеться, лежать!
Убивать, хоронить, горевать, забывать.

Побежали глаза по стволам, по рядам;
Покатилось лицо по камням, по следам;
Безразмерной дырой укрывая траву,
Насовсем позабыть, разузнать да уснуть.
Только солнечный свет на просветах пружин,
Переломанный лес на проломах дверей.
Несгибаемый ужас в изгибах коленей,
В поклон до могил, деревянным цветам.

Побежали глаза по стволам, по рядам;
Покатилось лицо по камням, по следам;
Безразмерной дырой укрывая траву,
Насовсем позабыть...