Мой кот садится напротив и смотрит мне на глаза;
открываю – нет его. Всё верно, он умер, но до сих пор будит в шесть утра.
Придурок, выходной сегодня, и то нужно днём
идти на тренинг, проводимый мистером Ричардсоном.
Лекцию он даст о том, как меньшие нести потери,
добывая из воздуха деньги. Да, в этом вопросе мы ещё плебеи.
На той неделе решился на полувековой кредит,
а как же, иначе необустроенность, отчуждение обществом и всё – гепатит.
На этой неделе одобрили мой  кредитный лимит,
а я от счастья почему-то не обосрался, глупость какая-то меня свербит.
Как представлю момент подписи под пожизненным долгом, панический спазм
чувствую, а должен чувствовать какой-никакой энтузиазм.
Видимо, у одних людей схема жизневосприятия, в которую легко
вписывается такой порядок вещей, у вторых схема настроена одно
впитывать говно. Почему так, сейчас неважно.
Пора на лекцию, выхожу, неприятно бьёт солнце и сосед, главное,
говорит: «Здорово!» из машины, стоящей на газоне под моим окном.
«И тебе дай бог здоровья». Думаю: по возвращению тачку твою заляпаю говном.

                                                
Мистер Ричардсон первый свой миллион не на спекуляциях
акциями заработал, а на той временной разнице,
что таится в линии границы между часовыми поясами.
Я после тренинга подкатываю к нему: «Восхищаюсь Вами!
Мистер Ричардсон, Вы должны интересоваться живописью современности;
имею пару полотен, но сам профан в этом. Вы, может, зацените?»
Он оживился: «Да, знаю: у вас в стране тоже есть мастера.
Недавно картину взял, так, с верблюдами, но её художник писал,
будто зная, что вот-вот умрёт. Пришлось даже холст назвать в шутку:
«У верблюда два горба, жизнь потому что борьба», чтоб юмором нагрузку
снять с головы. Чересчур мощная вещь. А у вас по жизни что вообще?»
«А у нас начальник за лишнюю сотню высосет кровь через член!»
До дома дошли молча. Под окном сосед чесал репу:
«Вот, задним сдал, и кошка на ось намоталась, соскребать лезу».
И я решил не ставить на его авто говнянские следы:
может, будут лучше сны, если под окнами ночью перестанут бродить коты.

                                                         

Подышать на кухню вышел и увидел вдруг:
чем-то расплавленно флюоресцирующим тачки обмазывал Шестирук.
Так вот оно каково, божественное говно, далеко
будет видно его. Ладно, дела: в комнате Мистеру Ричардсону тяжело, 
сидит, связанный, с отвинченной крышкой, на стуле,
верещит по-верблюжьи, вентилятор дует на его процессор, сушит.
Моя вина: бумагу, когда приложил, сильно нажал
карандашом, снимая с его схемы оттиск и резервуар
проткнул какой-то. Оттуда полезла радужная жижа,
забилась между мозговыми имплантантами, после чего меня он не слышит,
а только печально трубит. Надоел! Пойду, посмотрю,
какой иероглиф нарисовал бог на машине. Начало понятно: «Твою пробью
скорлупу, если местные воплощения моих священных мартышек
ещё хоть раз погибнут». Я кричу в форточку: «Ты здесь, потому что я книжку
про Индию недавно читал. Так что приказываю: Шестирук, не надо
портить «цэ-5ый» «Ситроен», это моего старшего брата».

 Припев:

 Мои анализы выявили вещь не очень приятную мне:
Нет пока смысла писать резюме.
Оказалось, я склонен реальность воспринимать по схеме «Б»,
Нет пока смысла писать резюме.
Работа любая для меня неоправданно сложна,
Нет пока смысла писать резюме.
Но когда я скоро накоплю и установлю себе схему «А»
Всем-всем отправлю прекрасное своё резюме.