СТИХОТВОРЕНИЕ О БРОШЕННОЙ ПОЭМЕ
 
Посвящается А. Галичу
 
Эта женщина недописана, 
Эта женщина недолатана. 
Этой женщине не до бисера, 
А до губ моих – Ада адова...
 
Этой женщине только месяцы, 
Да и то совсем непорочные. 
Пусть слова ее не ременятся, 
Не скрипят зубами молочными.
 
Вот сидит она, непричастная, 
Непричесанная, ей без надобности. 
И рука ее не при часиках, 
И лицо ее не при радости.
 
Как ей хмурится, как ей горбится, 
Непрочитанной, обездоленной. 
Вся душа ее в белой горнице, 
Ну, а горница недостроена.
 
Вот и все дела, мама-вишенка!
Вот такие вот, непригожие. 
Почему она – просто лишенка. 
Ни гостиная, ни прохожая?
 
Что мне делать с ней, отлюбившему, 
Отходившему к бабам легкого?..
Подарить на грудь бусы лишние, 
Навести румян неба летного?!
 
Ничего-то в ней не раскается, 
Ничего-то в ней не разбудится, 
Отвернет лицо, сгонит пальцы, 
Незнакомо-страшно напудрится.
 
Я приеду к ней как-то пьяненьким, 
Завалюсь во двор, стану окна бить, 
А в моем пальто кулек пряников, 
А потом еще что жевать и пить.
 
Выходи, скажу, девка подлая, 
Говорить хочу все, что на сердце... 
А она в ответ: «Ты не подлинный, 
А ты вали к другой, а то хватится!»
 
И опять закат свитра черного, 
И опять рассвет мира нового, 
Синий снег да снег, только в чем-то мы 
Виноваты все невиновные.
 
Я иду домой, словно в озере 
Карасем иду из мошны. 
Сколько женщин мы к черту бросили – 
Скольким сами мы не нужны!
 
Эта женщина с кожей тоненькой. 
Этой женщине из изгнания 
Будет гроб стоять в пятом томике 
Неизвестного мне издания.
 
Я иду домой, не юлю, 
Пять легавых я наколол. 
Мир обидели – как юлу – 
Завели... забыв на кого?
 
Москва, 11 ноября 1964