У аварийного выхода,             у потаённого входа
                                    
В заобщий и чуждый мирок
Тряпица жалкая, ветхая. Не дорисовано пламя,
И пылью покрытый порог.
                                                             
     В любом пристанище,            в промозглой комнате,
     В землянке, в подполе, в чёрном городе.

Живёшь, копаешься, колесишь, слова да дело штампуешь – 
Конвейер течёт родником.
Звенят ключи на верёвочке от всех дверей и калиток;
С одним не срастутся замком.
В своём же логове, за той материей,
В землянке, в подполе, в чёрном городе.

Минут режимы и короли, мораль и войны остынут,
Тоска от разбитых корыт.
Истлеют нити, схоронят пса, конец что надо у сказки;
Живое полено сгорит.
Как должно дереву, в одной компании
С сухими тряпками в чёрном городе.

Глаза задержатся на стене, на блёклом, глупом рисунке.
Глаза задержатся на стене, на блёклом, глупом рисунке.
Хватило б смелости проделать дырочку,
Хотя б глазком взглянуть на «ту» сторону.

В своём же логове, за той материей,
В землянке, в подполе, в чёрном городе.