Где-то очень глубоко во мне
Скрывается этот древний зверь.
Этот зверь — тоска,
Который прогрызает моё тело.
Она бушует, царапается и кусается, и визжит,
И прорывается через мягкую плоть.
Эта бестия стоит у меня над душой.
Я приманиваю её и хватаю.
"Теперь я поймал тебя! Теперь ты моя!
Я проломлю тебе голову!"
"Нет, не причиняй мне боль! Я же не виновата,
Я всего лишь дикий зверь."

Зверь шепчет мне в ухо:
"Я предлагаю тебе сделку.
К несчастью, я глубоко в тебе,
Однако, если ты меня оставишь в живых,
Не будет больше ни укусов, ни бешенства.
Взамен ты больше никогда не ощутишь пустоты,
Взамен ты больше никогда не будешь одинок,
Я всегда буду в тебе."
Я размышляю и думаю про себя:
"Возможно, я никогда больше не поймаю зверя."
Я соглашаюсь выслушать его мольбы.
Если должно быть так, то так нужно сделать.

Он ложится, уменьшается,
Сворачивается в клубок.
Так спит зверь год за годом
И часто я совсем забываю о нём.
Однажды на седьмом году
Он исчез! Но где же он,
Лежит паутина очень белая и тонкая.
Где может быть зверь?
Ведь я не слышу его, даже если прислушиваюсь,
Биение из ватного клубка?
Я больше не задумываюсь над этим.
Лишь иногда я не сплю ночью.
Биение усиливается с каждым днём.
Звенит, словно литавры.
Моя голова разрывается, трескается от боли,
Замолчи, чёрт возьми!

О, горе! Кокон пуст,
Древняя бестия, её больше нет.
Вместо неё появилось нечто,
Образ, мёртвенно-бледный,
С огромными чёрными крыльями.
Я спрашиваю себя: "Что же это?
Что это за скверное существо?
Клянусь! Бабочка!"
Взгляд полный ярости
И жажды, я знаю, она хочет моей крови.
Она раскрывает свои губы для поцелуя,
Я знаю, что сейчас должен умереть.
Она улыбается нежно и наклоняется ко мне
И шепчет мне в ухо:
"Не виновна! Я же не виновата,
Я всего лишь дикий зверь."

Тебе меня недоставало?
Тебе меня недоставало?