У моей чашки нет дна.

Я хотела напиться, колодец нашла,

И воды зачерпнула, к губам поднесла,

Но у моей чашки нет дна.

 

Поперёк дороги мне встала река,

Мне что-то шептали её берега.

Я хотела уплыть, я в лодку вошла,

Но у моей лодки нет весла.

 

Я хотела позвать Его, голос пропал.

Только серые совы слетелись на зов.

Он меня не услышал, меня не узнал,

Теперь у моей песни нет слов.

 

Но и это не страшно, а страшно то,

Что это не сон, тут не видно конца.

Я стою под звёздами в дырявом пальто,

И на мне, о Господи, нет лица.

 

А в этом городе не пахнут цветы,

И от этого становится ещё страшней.

А эти окна слепы, как кроты,

А эти деревья не пускают корней.

 

А в газетах пишут, наступила весна.

В газетах пишут, в основном, о весне.

А у моей чашки нет дна,

А я, о Господи, на самом дне.

 

Я лежу, как кошка, свернувшись в калач,

А звёзд уже не видно из-за скопища туч.

Я смотрю сквозь ресницы на розовый мяч,

От которого тянется единственный луч.