В Государстве моем, в Тридесятом моем
Проживаю я жизнью контуженный.
Я готов воровать, я бы вышел с дубьем,
Но боюсь. И поэтому труженик.

Нас таких до хрена. И выходит, что мы -
Для соседей ядреная сила.
Если завтра война – подождем до зимы
И возьмем супостата на вилы.

Исторически мы - несчастливый народ.
Что ни царь – то масон из Германии.
То курить заставляет, то земли пропьет,
То грозит нам свобод обрезанием.

То, что нас до сих пор душит пьяный угар
В лопухах европейских обочин.
Мы еще обвиняем монголо-татар,
Но уже сомневаемся очень.

Эх, крапива-бузина,
Сельдерей-петрушка!
У китайцев – Царь-стена,
А у нас – Царь-пушка!

Мы богаты на корни. Но наши вершки
Почему-то всегда загибаются.
И собрать урожаю большие мешки
Нипочем у нас не получается.

Если кто-то из нас оторвался от масс
И засел за высоким забором,
Мы догоним его, мы дадим ему в глаз,
И покроем позором с «пробором»!

Эх, крапива-лебеда,
Черемша с укропом...
Уходили господа,
А пришли холопы...

Мы общинным умом воедино крепки.
Опосля понимаем как надобно.
Потому наши планы всегда далеки,
Но последствия все-таки пагубны.

Представление наше о вольном житье,
Как статьи Уголовного права.
Потому-то сознанье томит бытие
С национал-большевицкой приправой.

Эх, крапива-лебеда!
Не мути мне душу...
Получилось, как всегда,
А хотелось - лучше!

Эх, раз! Да еще раз!
Да еще много-много раз!
Эх, раз! Еще раз!
Да еще много-много раз!