Повстречала девчонка бога, 
Бог пил мёртвую в монопольке, 
Ну, а много ль от бога прока 
В чертовне и в чаду попойки? 
Ах, как пилось к полночи! 
Как в башке гудело, 
Как цыгане, сволочи, 
Пели "Конавэлла"! 

     "Ай да Конавэлла, гран-традела, 
     Ай да йорысака палалховела!" 

А девчонка сидела с богом, 
К богу фасом, а к прочим боком, 
Ей домой бы бежать к папане, 
А она чокается шампанью. 
Ах, ёлочки-мочалочки, 
Сладко вина пьются — 
В серебряной чарочке 
На золотом блюдце! 

     Кому чару пить?! Кому здраву быть?! 
     Королевичу Александровичу! 

С самоваров к чертям полуда, 
Чад летал над столами сотью, 
А в четвёртом часу, под утро, 
Бог последнюю кинул сотню... 
Бога, пьяного в дугу, 
Все теперь цукали, 
И цыгане — ни гугу, 
Разбрелись цыгане, 
И друзья, допив до дна, — 
Скатертью дорога! 
Лишь девчонка та одна 
Не бросала бога. 

А девчоночка эта с Охты, 
И глаза у ней цвета охры, 
Ждет маманя свою кровинку, 
А она с богом сидит в обнимку. 
И надменный половой 
Шваркал мокрой тряпкой, 
Бог с поникшей головой 
Горбил плечи зябко 
И просил у цыган хоть слова, 
Хоть немножечко, хоть чуть слышно, 
А в ответ ему — жбан рассола: 
Понимай, мол, что время вышло! 
Вместо водочки — вода, 
Вместо пива - пена!.. 
И девчоночка тогда 
Тоненько запела: 

     "Ай да Конавэлла, гран-традела, 
     Ай да йорысака палалховела..." 

Ах, как пела девчонка богу 
И про поле, и про дорогу, 
И про сумерки, и про зори, 
И про милых, ушедших в море... 
Ах, как пела девчонка богу! 
Ах, как пела девчонка Блоку! 
И не знала она, не знала, 
Что бессмертной в то утро стала — 

Этот тоненький голос в трактирном чаду 
Будет вечно звенеть в "Соловьином саду".