Аука Ага▼ 
Петров шагал по улице и любовался тем, как природа болеет простудой. Любоваться было чем. Погоду (а погода как раз и показывает самочувствие природы) лихорадило и трясло. С погодой случался насморк, приступы кашля и жар. Погода замирала в обморочном состоянии, чтобы потом нести жуткий бред. Дождь, переходящий в снег, град, туман и солнечную погоду. Ветер, налетающий исподтишка, и штиль такой силы, что закладывало уши от тишины. Деревья не успевали нормально сбросить листву и стояли неопрятные, словно общипанные великаном- где-то еще зелено, а где-то голые ветки. Некоторые цветы бессовестно пытались цвести в конце октября, даже одна знакомая Петрову сирень. Творилась Осень, дерзкая, головокружительная и сумасшедшая. 

По небу были разбросаны облака. Это напоминало богато обставленный стол после пира. Пролитое на скатерть вино, скомканные салфетки, тарелки с остатками. Облака имели разный цвет, странную форму и трудно определимый размер. Петров вдруг понял, что если смотреть не на дорогу впереди себя, но и не на небо, а между ними, стараясь не терять из виду ни облака, ни землю, то возникает ощущение ступенек, по которым можно подняться в небо. Он расхохотался от этого открытия прямо в небо. Сам не ожидал. Смех вдруг взял и вырвался из него, кувыркаясь, запрыгнул не ближайшее облако и, показав язык, скрылся в небесах.

Пилот первого класса Ситцев Антон Мироныч больше всего любил моменты взлета и посадки. Он считал, что только ради этого и стоило поднимать в небо огромный самолет. Потому что сам полет, на огромной высоте, казался ему скучным и однообразным. Вот и теперь Ситцев усмирил дрожь самолета (самолеты, как известно очень бояться летать, а особенно взлетать, но кого это интересует), включил автопилот и удовлетворенно погладил огромные усы (была у него такая примета, верная до дрожи). И неожиданно рассмеялся. Это смех Петрова встретил хорошего человека и позволил себе порезвиться. 
Вслед за командиром авиалайнера, расхохотались его коллеги, смех подхватили симпатичные бортпроводницы, и скоро все пассажиры, не понимая причины, улыбались во весь рот…

Мимо Петрова пролетала ворона. Огромная серая ворона. У нее в клюве было что-то похожее издали на трубку. Выглядело это потешно – курящая на лету трубку ворона. Петров помахал и поздоровался вслух. Ворона резко притормозила (не прерывая полета), заложила какой-то замысловатый пируэт и заспешила навстречу Петрову. Тот подумал, что если сейчас ворона зависнет прямо перед его лицом, подобно вертолету, то он не очень-то и удивится. Птица поступила проще, она спикировала на Петрова, оглушительно каркнула и выронила прямо ему в руки то, что несла в клюве. После чего уселась на тооооооненькую макушку березы, держась одной лапой, почесала макушку другой лапой и с интересом уставилась на Петрова.

Как ни странно, в руках у него была трубка. Маленькая трубка, набитая чем-то. Петров покрутил ее в руках, не зная, что с ней делать. Потом понюхал, пахло незнакомо и чарующе. Ворона от нетерпения начала перебирать лапами, чуть не сорвалась с ветки и вопросительно каркнула. Петров никогда не курил трубок, и не знал как это делается, у него даже спичек не было. Он осторожно засунул трубку в рот и втянул воздух…что-то прошелестело, раздался аппетитный зевок, потом появился едва заметный дымок. Петрову показалось, что дыму он видит очертания какого-то странного существа, с кружевными рогами, бородой заплетенной в косы и ветвистыми бровями, скрывающими глаза. Дымок был ароматным и очень вкусным. Петров затянулся поглубже и … Мир вокруг него начал терять очертания и таять...

- Да – коротко заявила ворона и съехала на спине с макушки дерева прямо в огромную кучу разноцветной листвы. Листья взлетели в воздух, красиво танцуя, а ворона грузно взлетела, держа в руках добрый кусок сыра. Видимо это был гонорар за сделанное.

Петров поперхнулся дымом и закашлялся. И чем сильнее он кашлял, тем яснее становилась реальность вокруг него, и тем слабее он становился. Ноги у Петрова подкосились, он сел там, где стоял и огляделся. В танцевальной зале