Генрих Геине 
ВАЛТАСАР

Полночный час уж наступал;
Весь Вавилон во мраке спал.

Дворец один сиял в огнях,
И шум не молк в его стенах.

Чертог царя горел как жар:
В нём пировал царь Валтасар, -

И чаши обходили круг
Сиявших златом царских слуг.

Шёл говор: смел в хмелю холоп,
Разглаживался царский лоб, -

И сам он жадно пил вино,
Огнём вливалось в кровь оно.

Хвастливый дух в нём рос. Он пил
И дерзко божество хулил.

И чем наглей была хула,
Тем громче рабская хвала.

Сверкнувши взором, царь зовёт
Раба и в храм Иеговы шлёт,

И раб несёт к ногам царя
Златую утварь с алтаря.

И царь схватил святой сосуд.
"Вина!" Вино до края льют.

Его до дна он оушил
И с пеной у рта возгласил:

"Во прах, Иегова, твой алтарь!
Я в Вавилоне бог и царь!"

Лишь с уст сорвалс дерзкий клик,
Вдруг трепет в грудь царя проник.

Кругом угас немолчный смех,
И страх и холод обнял всех.

В глуби чертога на стене
Рука явилась - вся в огне...

И пишет, пишет. Под перстом
Слова текут живым огнём.

Взор у царя и туп и дик,
Дрожат колени, бледен лик.

И нем, недвижим пышный круг
Блестящих златом царских слуг.

Призвали магов; но не мог
Никто прочесть горящих строк.

В ту ночь, как теплилась заря, 
Рабы зарезали царя.