Чего ты не делала только,
 чтоб видеться тайно со мною,
Тебе не сиделось, должно быть,
 за Камой в дому невысоком,
Ты под ноги стлалась травою,
 уж так шелестела весною,
Что боязно было: шагнешь -
 и заденешь тебя ненароком.

Кукушкой в лесу притаилась
 и так куковала, что люди
Завидовать стали: ну вот,
 Ярославна твоя прилетела!
И если я бабочку видел,
 когда и подумать о чуде
Безумием было, я знал:
 ты взглянуть на меня захотела.

А эти павлиньи глазки -
 там лазори по капельке было
На каждом крыле, и светились...
 Я, может быть, со свету сгину,
А ты не покинешь меня,
 и твоя чудотворная сила
Травою оденет, цветами подарит
 и камень, и глину.

А ива, что ты посадила
 в краю, где вовек не бывала?
Тебе до рожденья могли
 терпеливые ветви присниться;
Качалась она, подрастая,
 и соки земли принимала.
За ивой твоей довелось мне,
 за ивой от смерти укрыться.

С тех пор не дивлюсь я, что гибель
 обходит меня стороною:
Я должен ладью отыскать,
 плыть и плыть и, замучась, причалить.
Увидеть такою тебя,
 чтобы вечно была ты со мною
И крыл твоих, глаз твоих,
 губ твоих, рук - никогда не печалить.

Приснись мне, приснись мне, приснись,
 приснись мне еще хоть однажды.
Война меня потчует солью,
 а ты этой соли не трогай.
Нет горечи горше, и горло мое
 пересохло от жажды.
Дай пить. Напои меня. Дай мне воды
 хоть глоток, хоть немного...