Наши люди знают, о чём баллада.
Это правда, плакать, мама, не надо.
Воровали, потом - долги.
Знаешь, я был другим.
(...)

Я забивал от нечё делать в пол гвозди,
Пока кенты на гроб приносили гвоздик.
Наши люди пиздато летали с крыш,
Теперь палят сверху, как можно выжить.
А жил же, знал, что не придёт бежать мне.
Она ворчала: "Чтоб кем-то стать, надо сбежать" - бред.
А мне нужны были люди, кому скажу "привет".
Вдруг стал торчок, я с ним присел и пиздец.
Мы протирали ступени, когда шли до сцены.
Им так нужны новые песни, а мне пиздец.
Бить посуду уже поздно, уехал поезд.
Я твой новый (...) зашел по пояс.
И всё по новой (...).
Да, я всё видел и участвовал как фанат.
Снова от вида ночи подвинет, вернулся бледным.
Мы были счастливы с тобой, хоть и бедные.
В этом механизме столько камней.
Удача проехала близко, дом спросив - не ко мне.
Жизнь не раз предлагала напялить парик.
Старик, это не наша (...)
Нас не узнать уже, крича давай подвязы.
Бить по щекам, чтобы завтра напомнили за вчера.
А я с мамой присел, но не на то, за другое.
Я забыл как, (...).

Наши люди знают, о чём баллада.
Это правда, плакать, мама, не надо.
Воровали, потом - долги.
Знаешь, я был другим.
(...)

Наши люди знают, о чём баллада.
Это правда, плакать, мама, не надо.
Воровали, потом - долги.
Знаешь, я был другим.
(...)

Как начиналось так, кто подмутил сперва в прикол,
А потом терял контроль над собой всё чаще,
Затем стало легко искать новый приход,
И, брат, так же с тобой.
Но только пульс как и новое счастье.
Исчез весь понт, теперь рукой достать до звёзд,
Но меня пиздец как кроет, сносит рассудок.
Братик оставит его тёлка на хате метамфитоз.
Пара точек - и он с нами на пару суток.
Похуй, что нас осудят. Люди боятся как огня
То, что мы подожгём и остудим.
Люди боятся непоняток, впадают в ступор.
Среди них я, но совсем другой по сути.
Выйди из дома, где семья - некрепкий сплав,
Где прицепив лишь якоря, тебя пускают вплавь
В открытом море, а ты на дно идёшь, спеша,
Ведь сегодня есть душа, завтра - горе.
И ты очнувшись объёбаным, еле дыша,
Спросишь себя, куда бежать, если нет воли?
Если всё, что было дорого унес пожар?
Шприц последнее средство, что ещё колит.
Помню ее глаза, я до сих пор болен.
Знаю, что нам с тобой по принципу вместе нельзя.
Я на движухах мутных, ты на модных танцполах,
Хоть нас порой сводит в один тупик стезя.
Порой ты держишь за руку, но соскользнув ладонь,
Ударит по больным местам и снова кружево.
Врежется солнца луч в глаза, но давно не тот,
Что был необходимым нам, что был так нужен.

Наши люди знают, о чём баллада.
Это правда, плакать, мама, не надо.
Воровали, потом - долги.
Знаешь, я был другим.
(...)

Наши люди знают, о чём баллада.
Это правда, плакать, мама, не надо.
Воровали, потом - долги.
Знаешь, я был другим.
(...)