В гробу он видел настоящую любовь,
Причём, в прямом и переносном смысле слова.
Запретным ядом пропиталась в жилах кровь.
Позволит дьявол насладиться страстью вдоволь.

Размыта грань в его сознании между миром
Живых людей и перешедших в мир иной.
Чума позволит упиваться дивным пиром,
А смерти запах стал давно уже родной.

Свою он милую достанет из могилы.
Любовь до гроба для него всего лишь флирт.
Ведь возбуждает только ужас трупной гнили,
И так приятен белоснежный женский лик.

Закоченевшие давно её конечности,
Скрипя, с потугой поддаются на изгиб.
Блестит на пальце безымянном символ вечности.
Черты лица приобрели кошмарный вид. [bad word] Глаза усопшей, что чернее тёмной ночи,
Не выражают абсолютно ничего,
Когда его пронзает холод липкой плоти,
А поцелуй прервёт пикантный червячок.

Она безмолвна в принуждённом том движении.
Мороз на коже у него и жар внутри.
Но с синих уст не сходит звук будто в презрении.
Со рта его вот вот раздастся слабый крик...

И для него нет счастья большего на свете,
Чем засыпать и просыпаться рядом с ней.
Но отыскать сложнее прелести в скелете,
Ведь разложения процессы всё сильней.

Преодолеть сумел он с лёгкостью ненастье:
Забальзамировал любовь свою навек,
И стала куклою она с тех пор прекрасной.
И до ста лет прожил с ней этот человек!