Он садится с нею рядом,
Он берет ее за плечи,
и причудливым узором засверкает его речь:

.

Тихо-тихо-тихо! там Нью-Йорк говорит с Москвой:

долгою упрямою строкой
бежит дорога подо мной,
еще чуть-чуть и распрощаемся с землей!
А ей клянется, что вернется:

Врет... сойдет...

Посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек его души.

Какая глупость, право, верить его словам,
а не поверить - грех,
тому, который веселее и светлее их всех, эх!
Она молчит и улыбается ему, тому,
который возвращается...

Посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек его души.
Посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек моей души.