На тощих ветвях – пакеты, чулки и вещи.
На чутких хуях – то, что утром уже забыто.
Попы, президенты, тёщи – все равные в своей мощи
Влияния на моё сознание.

Следы на снегу оставляют пустые лапти,
Зерно для синиц съедают мои соседи,
И уличные медведи терзают меха гармони,
И чопорных англичан обливают водкой.

На Октябрьском Пу
       На Октябрьском Сты
                                             Ре

В ответ на Содом летят меховые шапки,
Глаза Хиросимы стучатся в пустое сердце,
Но с сосен никто не слезет, не бросит копейку на пол – 
У ног лишь пороховые шишки.

Цепные макаки довольны водой и хлебом,
Их пестуют, чтобы они охраняли церкви,
Завидовали парадам, лизали собачьи будки
И небо из самоварной меди.

Над Октябрьским Пу
       Над Октябрьским Сты
                                              Рём

Во время грозы закапываться в сугробы
Затем, чтобы там проспаться перед работой.
И сон каждый раз всё тот же: я в чёрном советском танке
По башню увяз в густом киселе болота.

Нас утро встречает сыростью и прохладой,
И резким гудком, что будит людей на службу.
На службе дают лопаты, и все залезают в жижу
Откапывать эти гнилые танки.

На Октябрьском Пу
       На Октябрьском Сты
                                             Ре

Когда на громоотводы не хватит денег,
И вся красота начнёт полыхать от молний,
Я выйду из жерла леса на лысину полигона
И вытянусь во весь рост, чтобы не убило

На Октябрьском Пу
       На Октябрьском Сты
                                             Ре