В вековечной глуши, где шумит и вздыхает бор,
Старый воин решил отдохнуть и развел свой костер.
Он сидел неподвижно, и в пляске огня и ветвей
Он как будто опять видел кровь и бесчинства князей...

Ими вертят чернявые греки-попы, как хотят,
На своих же, на русских, гоня за отрядом отряд,
Разоряют селенья, как будто лютейшим врагам,
Тем, кто верен остался прадедовским старым богам.

И пощады не жди, и о милости их не проси:
Нету Правды отныне на некогда светлой Руси!
Лишь в лесах схоронившись, возможно меча избежать –
Жить в землянках, да волю безумных князей проклинать.

Воин сжал рукоять – меч прошел не одну с ним войну...
И услышал он глас, из чащобы взывавший к нему:
"Из восточных степей, от далекой китайской стены,
Мчатся конные тысячи дикой татарской орды.

Не сегодня, так завтра пойдут они Русь разорять -
Выходи, русский воин, свой край от врага отстоять!"
И со злостью воин задвинул в ножны свой меч:
"Мне ль князей, да бояр, да попов ты прикажешь беречь?

Где та Русь, что когда-то отец наказал мне хранить?
Ее греческий Бог до татар уж успел разорить!
Сожжены города и зарублены наши волхвы,
Непокорного кривде клеймят, как слугу Сатаны,

Красоту наших жен, наши песни и славу побед
Объявили грехом и пороком – Руси больше нет!"
Но ему возразил из чащобы стенающей глас:
"Русь жива, ведь русский дух покуда еще не угас!

Синеглазое племя однажды поднимет свой меч:
Не родившихся воинов должен ты ныне сберечь –
И коль русская кровь в поколениях будет жива,
Русь поднимется снова, отвергнув обманы Христа!"

Не ответил чудесному гласу язычник тогда.
Погасил он костер, подозвал он свистом коня,
Облачился в доспехи, на голову шлем, он надел,
И помчался к Восходу, где первый луч солнца затлел...