Горло ржавое чешется,
И стихами тошнит в рукав.
От тебя. И от остальных единственных.
И от остальных неповторимых.
Посоли моё бешенство
И свяжи мне тёплый колумбийский шарф.
Мой единственный шанс потерялся за числами.
Отпусти меня посмотреть Лесну,
Отравиться в ней, переспать с миллионом машин.
Прекрати улыбаться мне.
Пусть опять зима - всё равно рискну
Неуверенно поначинать и закончить паршиво.
Пусть настольные лампы не выпустят джина.

И серый мир мне разрезает веки,
Мы не вернёмся в это старое завтра - забудь!
На миллионное мгновение,
Наше всё, возвратись, когда я позову.

И пусть я ворвался в твою весну не в шортах
Гостем непрошеным, зато с улыбкой, в джинсах заштопанных.
А что потом? Я так ждал дождь.
Я так хотел искать под ним решения множества тождеств.
Давай же вместе жизнь прожигать - это тоже кайф.
Нам лето дороже, вот мы чуть позже и в рай.
А смысл врать, когда тайна за ширмой пуста?
Когда не станешь тем, кому душу травит мишура?
Пусть тяжело - позвонить бы. Дай жетон.
Алкоголь. Мыслей решето. Чувствуешь, как брешет он?
Как в телешоу. Кому-то, возможно, смешно,
Кому-то эта роль дороже всего, а жизнь - сидком.
Я босиком по пляжу из раскалённых камней,
Наедине с вопросом, вернётся ли взгляд твой ко мне?
Но если кометой Галлея через 70 лет,
Тяжесть в ногах на тот момент уже не даст нам взлететь.

Салют, дорогая! Ты снова спишь в балагане,
Сжимая том Мураками. И снова жгут моногамии Давит. Во мне готов ураган, ведь
Мне лезут в грудь с кулаками те, кого я не звал.
Салют, дорогая! Ты что-то крепкое перепила,
Предполагая, что завтра будет немного вчера.
Но я не в вашем времени,
Ведь у вас нету времени среди цветных эмблем.

И серый мир мне разрезает веки,
Мы не вернёмся в это старое завтра - забудь!
На миллионное мгновение,
Наше всё, возвратись, когда я позову.

Один хуй - мне в небо нет люка, ползти
Пытался. Поломанный день кинуть снова на стих.
Тысячи вальсов убитых и мерзких подстил,
Мне до тебя не давали достать рукой. Прости.
На лопатки положенный сантиметрами кожи,
Я прирастал к твоей улыбке обезвоженной,
Кряхтел, роняя сопли на палас, как пожилой,
Не надо колоть резаком, пока живой.
Хэдшотами маты летели прямо по всем,
В желудок отправил горючего снова стаканов по семь.
Кто-то, пока к тебе там, свесив туфли, на мочку уха подсел,
И нет аппетита совсем, ведь тебе посеял.
И мы не поймаем звёзды вдвоём,
Ладони бьют зеркала, пока ты с этим конём.
Ампутацию бы головы сделать обоим.
Капает и капает вниз кровь по обоям.

давай мы память не будем пытать.
выросшие крылья ничтожны, и каждый исход из окон - летальный.
мы можем поспорить, предав. мысли чисты кристально,
но что-то не так, я открываю глаза и пускаю грязь в сознание.
без вести пропавшее зарево снова зарезано тьмой,
так каждую ночь заново.
веки падают замертво.
я мог бы видеть каждую деталь, но в залипах я подвисаю
в такт. мой мир признал тебя одну, заставив идти ко дну,
любой груз давит, но ты исключение из правил.
тону. мы сможем всё сами?
да ну! я знаю птиц, которые летали, но падали вниз специально.
это мы. отбились от стаи, в звуках толпы
теряя самое ценное, пылко залив слезами навзрыд.
и знаешь, я мог бы простить тебя одну,
но я забыл как. боюсь, ты тоже забыла вздохнуть.