Сложней всего ему, 
Я это знаю... 
Не знаю, почему, но что-то говорит: 
Не брат его - он сам там был убит. 
И жизнь свою в посмертье проклиная, 
Он чашу истины испил и вот... 
Молчит. 

Мне слов этих пламя не выдохнуть ввысь. 
Слова опустели, мечты не сбылись - 
Лишь горечь на дне моей памяти-чаши 
Да боль старых ран. Нет, они не срослись. 

Мы были. И все, и ни слова: мы попросту были. 
Когда-то, когда небосвод был торжественно свеж. 
Наивно-прекрасные дети божественной пыли, 
За блеском надежд мы не видели цвета одежд. 

А после обрушилось болью последнее небо, 
И взмахом ладони – приказ: «Ты остался. Живи», 
И я воспаленными нервами пробовал небыль, 
И предал себя самого ради пепла Любви. 

Я пил твою кровь леденящими венами Смерти, 
Я звал твою душу по Имени, по именам - 
Но Имя не Бог, лишь упавшие крылья расчертит 
Горячее слово Война, что приснилось не нам. 

Мне душно, мне больно - так вот запоздалая плата 
За слабость попыток разменивать Вечность на час. 
И ты не вернешься, и я отвернусь, лица спрятав 
Иль Он прочитает ответ в жарком омуте глаз. 

Я все бы отдал за последнюю встречу над Бездной, 
Чтоб выдохнуть болью любовь и уйти в никуда. 
Но ты не вернешься, а я отвернусь – бесполезно 
Горит на рассвете твоя роковая звезда.