Стоять перед морем, безмолвно, спокойно, часами, 
Вдыхать глубоко, естеством, как вдыхает прибой,
Срастаясь душой, развеваясь его парусами,
Быть небом, и ветром, и солью, и пеной морской: 

Не думать о том, что закончилось быстрое лето,
Что поезд ползет по ущелью зеленым ужом,
Что сумки готовы, и в правом кармане билеты,
И что не бывает подолгу душе хорошо.

Купить молодого вина и букетик лаванды,
Тихонько, под нос, напевая упрямый мотив
Про полные свежей кефали ночные шаланды, 
Все восемь куплетов - до строчки одной упростив.

И выйти на пирс, и подальше забросить монету,
Смотреть, как летит, кувыркаясь, над синей водой:
Нырнула на дно! И закончилось быстрое лето.
И поезд у пирса. И чайка над горной грядой. 

И ехать, и ехать туда, где дожди и туманы,
Четыре стены, разговор бесконечно пустой,
Звонки на мобильный, ночные коктейли, кальяны,
И чай из лаванды. Той самой. И, все же, не той:

На смуглой руке полоса от морского браслета,
От лампы, нагретой свечой, можжевеловый дух.
Зеленые камешки, книжка морского поэта.
И окна на север. Но дверь, слава Богу, на юг.

А море не снится. А если и снится, то редко.
Но стоит вдохнуть глубоко и глаза призакрыть,
Я вижу - летит над волной, кувыркаясь, монетка:
И, может быть, кто его знает: ведь все может быть.