Дождь и слякоть ночь гроза и дорога далека,
В Петербург идет монах да пешим шагом.
Вся промокла борода, шея гнется от креста,
Пробирался по лесам и по оврагам.

Он один в ночи идет, чтобы не замерзнуть поет,
Да намокшие усищи поправляет.
Всюду крестится народ, называет его белый черт,
Да перед ним на окнах ставни закрывает.

А кто-то говорил, что он святой, другие что бандит лихой,
На Руси в который раз волненья мути.
Трясет своей он бородой, да разговаривает сам с собой,
Он нагонял порою ужаса и жути.

Дождь холодный льет и льет, а монах все идет вперед,
Лишь только странно улыбается стихии.
Его ветер с ног не собьет, а наоборот в спину подтолкнет,
Его дела скоро запомнятся в России.

Его пронзительные глаза, затронут многие людские сердца,***
И вознесут его на небывалые высоты.
Его как будто бы простота и безграничная доброта,
Будут скрывать его соблазны и пороки.

Припев:

Конокрад и бывший вор, метит на престол Российский,
Его черный заговор, тянет его к греховным мыслям.

Осатаневший обозленный монах,
Будет сжимать Россию в грязных руках.
Изо всех сил жать из нее живые соки.

Лукавый чародей в пророческих снах,
Предскажет пир чертей на царских костях.
Приход анархии и с ней тяжелой смуты.

А кто то говорил что он святой, другие что бандит лихой,
На Руси в который раз волненья мути.
Любил трясти своей он бородой, да разговаривать сам с собой,
Таким явился в Петербург Гришка Распутин.

Припев:

Конокрад и бывший вор, метит на престол Российский,
Его черный заговор, тянет его к греховным мыслям.

Эпилог:

Явившийся из тьмы, зловещий черный пророк,
Посуливший царской семье « меня не будет…..вас не будет»,
Закрывший монархии и самодержавию небосвод,
Посреди святых икон пьяный пирует.

Своим дьявольским смехом, заглушает церковное пение,
В сердца страждущих и верующих вносит страх и сомнение,
Своими бесовскими деяниями, порождает грех, разврат и насилие,
Взобралась с ногами на русский престол, новая и последняя «миссия».