Проедешь Обводный, и Питер 
начнется в окошке вагона, 
он справа, когда подлетаешь с востока - 
взгляни на него с самолета. 
Он вечно в дыму, и на севере - 
грязного, сизого тона. 
Представь - среди женщин, детей 
и чиновников ждет тебя кто-то. 
А кто-то не ждет, но от радости 
речи лишится, 
когда ты измученным телом 
вомнешься в парсек коммуналки 
и в грустных глазах отразишь 
петербургские бледные лица, 
увидишь, как мало пространства 
и как его городу жалко. 
Но это неважно, поскольку 
другие миры в нас... 
Они необъятны, и даже тоска наша 
их не заполнит. 
Смотри, говори, прикасайся 
к руке непрерывно... 
Ты опыт имеешь и знаешь, 
что это не больно. 
А вот и обои, нелепый рояль 
и старинная эта лепнина, 
скрипучий паркет в коридоре 
длиннющем и черном, 
амур запыленный с отбитым 
крылом у камина 
и я, Петербург, за пристрастье к гармонии 
(Боже!) пожизненно твой заключенный.