Контуры чисты, блики не густы, 
крыши и мосты, арки… 
Сонны берега, призрачна река, 
замерли пока парки. 
Тихо проплыло тяжкое крыло, 
светлое чело или 
в выси ветровой мальчик над Невой, 
ангел вестовой на шпиле. 
Мимо Спаса, мимо Думы 
я бреду путём знакомым, 
мимо всадников угрюмых, 
к бастиону Трубецкому. 
Вдохновенья старых зодчих, 
Петербурга привиденья, 
дразнят память белой ночью 
и влекут в свои владенья. 

Грани берегов, ритмы облаков 
в лёгкости штрихов застыли, 
и воды слюда раздвоит всегда 
лодки и суда на штиле. 
Всё без перемен – кадмий старых стен 
и колодцев плен лиловый, 
эхо и лучи множатся в ночи, 
как орган звучит слово… 
Розоватый дождь в апреле, 
разноцветные соборы, 
зимы в синей акварели, 
в охре осени узоры. 
Кто-то кистью, кто-то мыслью 
измерял фарватер Леты, 
кто-то честью, кто-то жизнью 
расплатился за сюжеты.